Бруклинскому мосту исполнилось 140 лет.

Реклама

Новостная рассылка

Бруклинский мост по-прежнему остается достопримечательностью и символом способности Нью-Йорка стремиться к великим свершениям.

Джеймс Бэррон

Доброе утро. Это среда. Мы поздравим Бруклинский мост с днем ​​рождения с кем-нибудь, кто скажет, что он был и остается символом прогресса и оптимизма.

«Все готово к открытию моста», — заявила газета «Нью-Йорк Таймс» в заголовке от 24 мая 1883 года — 140 лет назад в этот день.

«Таймс» не пришлось уточнять, какой именно мост. Бруклинский мост, на строительство которого ушло 14 лет, стоял одинокий, первый из многих подвесных мостов города, дань воображению и изобретательности.

Во многих отношениях он по-прежнему стоит особняком. Это единственный мост, по которому многие жители Нью-Йорка ходят каждый день. Это единственный мост в списках обязательных к посещению туристами. Это единственный мост, который стал темой бестселлера историка Дэвида Маккалоу в 1970-х годах и первого документального фильма режиссера Кена Бернса в 1980-х годах. В этот юбилей камеры Бернса работали, пока он шел по мосту с Майклом Киммельманом, архитектурным критиком The Times, для съемок короткометражного фильма для веб-сайта Бернса UNUM. И я говорил с Майклом о мосте и его месте в городе — и в нашей жизни.

Что-то, что я прочитал на днях, гласило, что в 1880-х годах Нью-Йорк медленно приближался к своей новой роли города мирового класса. Мост, безусловно, помог этому стать таким, как символически, так и буквально, не так ли?

Сто процентов. Мост был не только для Нью-Йорка, но и для Америки в целом, великим символом прогресса и оптимизма XIX века. Это была эпоха, которая, как мы сейчас забываем, была необыкновенным временем перемен и связей. У вас была трансконтинентальная железная дорога. У вас был трансокеанский кабель. У вас был Суэцкий канал. Все они строились примерно в одно и то же время. Мы сжимали мир.

В самом Нью-Йорке мост соединил два отдельных города, Бруклин и Нью-Йорк, в ожидании того, что станет одним великим городом. Именно мост предлагал еще один, более простой и быстрый способ добраться из Бруклина в Нью-Йорк, тогда как раньше единственным способом добраться было на лодке, а это зачастую было затруднительно зимой и, очевидно, в плохую погоду.

Но мост сделал что-то еще. Он создал общественную улицу, огромную общественную площадь в воздухе, эту огромную дорогу, которая буквально соединила их. Они вдруг стали одним целым. Это важная причина, по которой мост остается нашим великим гражданским символом надежды и возможностей.

А еще Бруклинский мост в то время был больше, чем что-либо еще.

Этот мост имел масштабы, невообразимые в Америке. Это было похоже на готические соборы XIII века: нечто настолько невероятно огромное и, казалось бы, невозможное, что в этом было что-то потустороннее.

Вы должны представить, что люди, идущие на мост, находились на высоте, на которой не бывал ни один человек в этой части мира. Внезапно они оказались на горе, построенной посреди реки, и смотрели вниз на птиц, летающих под ними. Это было нечто настолько великое, что изменило амбиции города на следующее столетие.

В этом фильме был момент со кадром, наверное, 70-х или 80-х годов, где башни-близнецы были идеально обрамлены сверху и сзади. Сцена представляла собой все, что представлял собой Нью-Йорк — старый Нью-Йорк, представленный мостом, и небоскребами, возвышающимися над ним.

Когда вы описываете это на фоне башен-близнецов, башни-близнецы тоже почти тянутся к небу. Теперь, когда строятся небоскребы, их всегда встречают с огромной враждебностью по поводу того, что город становится слишком большим и выходит за пределы человеческого масштаба. Нет никакого чувства трепета и удивления.

Когда мост открылся, состоялся праздник, которого Нью-Йорк никогда раньше не видел. На самом деле он олицетворял мечту Нью-Йорка и мечту XIX века.

Сейчас нам не хватает этого — не знаю, можно ли это назвать оптимизмом, — но этого чувства будущего.